Он был благородным маньяком: никогда не насиловал женщин и детей...
Кто сказал "Мяу"?
Автор:_Panzer__Magier
Бета: Reiny
Фендом: старая добрая торибла
Рейтинг:ну G
Пейринг: Ходят тут всякие...
Жанр:стеб
Размер: мини
Дисклаймер: отказываюсь от всего
Глава 5: Ватиканский субботник
читать дальше
Среди живописных развалин, ранее представлявших собой казармы Инквизиции, маячили её временно лишившиеся крова сотрудники, разбиравшие завалы. Сестра Паула и брат Андрей грузили обломки на импровизированные носилки, которые с пыхтением транспортировали Орсини и брат Яков. Брат Матвей дремал в теньке, накрывшись газеткой.
Кардиналу Сфорце так и не удалось доказать непричастность своих сотрудников к трагическому инциденту – среди руин был обнаружен аппарат неизвестного назначения, взрыв которого, по словам экспертов, и послужил причиной обрушения казарм. Поэтому кардинал вместе со своими подчиненными была привлечена к ликвидации последствий выхода машины профессора за пределы скорости звука. Согнанные для помощи аксовцы скорее мешали: сестра Ноэль со вздохами облокачивалась на воткнутую в землю лопату, мечтательно глазея на статного брата Петра, работавшего в одних штанах, поза её крайне отвлекала агента Одуванчика, который и так, кроме созерцания глубин её декольте, особо ничем инквизиторам не содействовал. Вацлав Гавел флегматично выковыривал из гор обломков чудом уцелевшее небезызвестное фаянсовое изделие. Работа у него шла ни шатко, ни валко.
Вокруг сновала сестра Эстер, да так проворно, что складывалось впечатление, что госпожа Бланшетт умудряется оказываться одновременно в двух местах, предлагая равно бестолковые идеи. Её звонкий голосок доносился отовсюду: «Ой, сестра Паула, милочка, вы же надорветесь!», «Брат Петр, может, лучше возьмете с той стороны?», «Брат Матвей, может от вас мух отогнать?». Путаясь под ногами, она безбожно отвлекала тех, кто хотя бы делал вид, что занимается делом, из-за чего разгребаемые глыбы с завидной периодичностью падали на ноги.
Авель в повязанном на голову носовом платке (так, как это обыкновенно делают спящие на солнце строители) блуждал по руинам как призрак голода и разрухи, ковырялся в кучах битого кирпича, то и дело восклицая что-то вроде: «О, сухарик!». Брат Варфоломей хаотически передвигался по месту, где ранее возвышались казармы, с сугубо деловым видом: в отличие от брата, он был менее дисциплинированным и вовсю отлынивал, имитируя бурную деятельность.
– Может быть, вам чаю, святой отец?» – пищала Эстер и снова убегала куда-то, поднимая тучи цементной пыли, и её голос раздавался с другого конца площадки: –Может, вам водички на руки полить?». Сестра Симона (переживающая наименьшие неудобства, так как сама практически жила в лазарете, к чему не были привычны перебравшиеся туда уже после катастрофы другие инквизиторы, теряющие сознание от запаха хлорки и совершенно не умевшие употреблять неразбавленный спирт), философски отхлебывая что-то из скляницы, праздно поинтересовалась у стоящего без дела Хью де Ватто:
– А вы чего, милейший, собственно, не работаете?
Равнодушно глянув на тоже не шибко задействованную в ликвидации последствий ночной «бомбардировки» инквизиторшу, Мечник скорбно опустил уголки рта:
– Мне не положено. Я инвалид. Хотите, документы покажу?
Он начал не спеша рыться в карманах сутаны. Оттуда посыпались какие-то таблетки, ошметки фольги от сигаретных пачек и крошки явно растительного происхождения.
– Да верю я! – отмахнулась докторша. – Не желаете?
Отец де Ватто с подозрением глянул на ядовито-салатовую жидкость в бутылке.
– Что это?
– Фурацилин, – безмятежно улыбнулась Симона. – Одна таблетка на литр спирта.
На горе мусора, представлявшей собой живописный холм из битых умывальников и обломков мебели, ссорились Катарина и Франческо, похожие на двух петухов, препирающихся на навозной куче. Они размахивали руками и оглушительно орали. У подножья горы стоял Трес, вооруженный совковой лопатой, с головы до ног покрытый известковой пылью и из-за этого похожий не то на скульптурную композицию из парка культуры и отдыха «Девушка с веслом», не то на часового с ружьем.
Из припаркованного неподалеку лимузина за ватиканским субботником наблюдали члены небезызвестного нам ордена и искренне потешались над стычкой кардиналов. Катарина плюнула в лицо брату и гордо отправилась восвояси, сопровождаемаядевушкой с веслом киборгом с лопатой. Правда, пафос кардинальского исхода изрядно портила прицепившаяся к шлейфу алого одеяния жестянка из-под сардин.
Увидев своего единоутробного, то есть единопробирочного, брата Авеля, разгуливающего в старой клетчатой рубашке и трениках с уныло волочащимися лямками, Найтлорд весело гигикнул. Крусник номер два что-то усиленно жевал, безразлично глядя на усердно трудящуюся сестру Паулу, а скорее куда-то сквозь нее. Каин нагнулся к уху Роммеля, уже принявшего свой мафусаилов облик, и отчаянно зажестикулировал, издавая гаденькие смешки. Крысолов злобно уставился на инквизиторшу, вероятно обуреваемый желанием отомстить за применение по отношению к нему малого набора щипцов. Он достал из кармана флейту и заиграл.
Исаак, узнавший мелодию, ухмыльнулся. Стоящий с отсутствующим видом Авель начал жевать в такт, и его рука сама собой протянулась навстречу неминуемой смерти. Паула вскинулась, чувствуя на своей филейной части чью-то настойчивую руку. Она, пылая гневом, ухватила за шею покушавшегося на священное инквизиторское тело. Но каковым было её удивление, когда в её руках оказался обмякший отец Найтроуд с остатками идиотской ухмылки на лице. Она буквально впечатала его в остатки единственной оставшейся стоять стены.
– Что ты можешь сказать в свое оправдание? – прошипела Паула, и это звучало как «Покайся или умри нераскаянным».
– Она такая... упругая, – простодушно сказал крусник.
Леди Смерть задохнулась от возмущения и, глядя в невинные глаза за стеклами дурацких очков, внезапно ощутила желание не убить мерзавца на месте, а прижаться к тонким губам священника. Паула закрыла глаза и…
– Сестра Паула! – истошно завопила Эстер. – Не душите отца Найтроуда! Святой отец! Святой отец, с вами все в порядке?
Рванув на помощь круснику, она пробежалась по мирно спящему под газеткой брату Матвею, который тут же вскочил, разразившись страшными проклятиями, и бросился трепать несчастного Авеля.
– Своих баб в аксе что ли не хватает? – орал бывший наемник, дубася священника. Но на его руке повисла Ноэль:
– Брат Арне, опомнитесь, что вы делаете?
Наемник свирепо обругал монахиню по матери. За честь госпожи Бор незамедлительно вступился Одуванчик, имеющий личные причины неприязни к инквизитору. С криками «Наших бьют!» пронесся брат Варфоломей и заехал в ухо ничего не понимавшему в происходящем Мечнику. На его вопли тут же отреагировал Орсини, с ревом бросившийся в свалку с радиатором от батареи в руках и похожий на титана-баяниста. Вокруг с истеричными воплями носилась Эстер и воздевающий в небо руки Вацлав.
– Эге-гей! Поберегись! – послышался голос профессора Вордсворта, пилотировавшего огромный агрегат, похожий на недоношенное последствие несчастной любви свеклоуборочного комбайна и бульдозера с неповоротным отвалом. Монстр истошно заревел и ринулся вперед, завалив последнюю оставшуюся стену казармы, в остатках которой безнадежно застрял, погребая всё в клубах белой пыли, взлетевшей в небо на манер небольшого атомного грибка. Сестра Симона глотнула зеленую жидкость из пузырька и занюхала рукавом, пахнущим валерианой.
Каин истерично засмеялся.
– А веселые коллеги у моего братца! Надо будет у себя обязательно завести аксовца!
***
Дитрих чувствовал себя крайне несчастным и покинутым. Он сидел один-одинешенек на продавленной кровати, на которой почти никогда не спал (кроме тех дней, когда Исаак приходил вдребезги пьяным и жутко храпел), в холодной, неуютной комнате, с ностальгией вспоминая уютное кресло панцермагира у ярко горящего камина. Теперь там воцарился проклятый Крысолов.
Гудериан и Сюзанна пили пиво с воблой в гараже, расстелив на капоте замасленную газетенку, и душевно беседовали о преимуществах роторно-поршневого двигателя перед обычным бензиновым. Хельга, закутанная вместо пеньюара в добротный байковый халат (с отоплением в замке в последнее время было не ахти), читала на ночь Каину «Три поросенка» из веселенько разрисованной книжицы. Найтлорд искренне сочувствовал персонажам, так как у них всё тоже разваливалось. Мельхиор уже битых полдня что-то крутил в подвале, пытаясь наладить отопление, а преданная Зигелинда сочувственно выслушивала его ворчание и брань по этому поводу, заботливо таскала ему чай, едва только предыдущая невыпитая чашка остывала. Бальтазар и Каспар резались в карты, потягивая кофе с коньячком, тихо стыренным из лаборатории Кемпфера (нарочно жирная этикетка гласившая «возбудитель бубонной чумы» их давно не пугала и не вводила в заблуждение), и жаловались друг другу на коварство возлюбленных.
– А я один позабыт-позаброшен… – подумал Дитрих. Кукловод обнял руками колени и угрюмо вглядывался в темноту. Чужой звонкий смех лезвием полоснул его по сердцу.
Маг восседал в своем мягком кресле, словно властитель на троне. Возвышавшийся рядом торшер очерчивал над головой Кемпфера светлый круг, похожий на нимб святого. Роммель сидел на подлокотнике, по-детски болтая ногами, время от времени он отпивал из бокала панцермагира (за что Дитриха убили бы на месте), фыркал и кривился – вино оказалось сухим.
Оборотень, наблюдающий эту идиллию в приоткрытую дверь, грустно вздохнул. Раньше, когда зимними вечерами Исаак, потягивая красное, читал книгу, у его ног, как Сфинкс у пирамид, лежал Гудериан, а теперь рядом с панцермагиром сидел юноша с кошачьими глазами и заглядывал в страницы потрепанной инкунабулы.
– Почитайте мне вслух!
– Боюсь, тебе не понять. Но я могу почитать тебе другую книжку, – неожиданно мягко сказал маг и безропотно отложил бесценный рукописный труд, чудом украденный из ватиканской библиотеки. Он взял с полки Гудериана «Графа Монте-Кристо», книгу, которую оборотню сам же недавно подарил.
– Я даже картинки не посмотрел, – захлебнулся от возмущения пес. – Теперь этому гаду перешла еще и полочка. Кроме всего прочего, – подумал он, кусая губы и с ревностью глядя на отнюдь не радующую его сцену. Мальчишка уже сидел на коленях у мага, бесцеремонно трогая Кемпфера за волосы (чего тот дико не любил): теребил, дергал, наматывая на ладонь, но вместо того, чтоб возражать против этого, Исаак осторожно покусывал его тонкие, словно у девочки, пальцы. Эрвин мурлыкал как кот, когда панцермагир запускал руку в густую соломенную гриву, и бледная ладонь с голубыми выступающими венами скользила вдоль тонкой спины, гладила острые мальчишечьи коленки. А Роммель только скалился, как маленький хищный зверек. Он обнимал шею Исаака, что-то шептал ему на ухо, и с удовлетворением замечал вспыхивающие искры у него во взгляде. Маг улыбался, и в изгибе тонких губ читалась отцовская нежность и циничность совратителя.
Гудериан, не сдержавшись, заскулил от жалости к себе.
– А, Гудериан! – воскликнул маг и его черные глаза метали молнии. – Тебя-то мне и нужно! Кто украл котлетный фарш у Зигелинды? Кто разбил колбы в лаборатории? Кто изгрыз глобус? Кто нагадил в фикус? Вон из моей комнаты! Во-о-он! И не сметь спать на моей постели – будешь впредь ночевать в будке. Еще раз узнаю о твоих проделках – посажу на цепь!
Гудериан ретировался, поджав хвост и еще долго бродил под окнами, подвывая, пока на него не посыпалась многоголосая брань, не особенно метко брошенные бутылка из-под коньяка, розовый тапок и ключ на 16.
Дитрих ворочался в холодной постели, и непрошеные слезы душили его. Ребенком он боялся спать один, боясь ползущих по стенам теней. Именно эта боязнь и привела его когда-то в постель мага. В ней ему никогда не было страшно – потому что с ним рядом был повелитель теней. А теперь он вынужден спать один. Простыни пахли сыростью и тем особенным, цементным запахом нежилого дома. Звонкий голосок сдавленно захихикал, и за стеной поднялась неясная возня. Было отчетливо слышно, как Роммель ойкнул и пролепетал: «– Ай! Что вы делаете?». Дитрих сунул голову под подушку и всхлипнул.
По паркету звонко проклацали когти, и кровать протяжно скрипнула под чьим-то весом. Мокрый нос ткнулся Кукловоду в лицо, и он ощутил щекочущее прикосновение густой шерсти. Огромный белый волк лег рядом с ним, сворачиваясь калачиком вокруг юноши. Дитрих уткнулся лицом в теплый, мягкий мех, и вскоре они оба заснули, как будто обнявшись. Гудериану тоже не было места в постели хозяина, у которого появился новый любимец. Так надоевшие игрушки складывают в коробку на чердаке…
Автор:_Panzer__Magier
Бета: Reiny
Фендом: старая добрая торибла
Рейтинг:ну G
Пейринг: Ходят тут всякие...
Жанр:стеб
Размер: мини
Дисклаймер: отказываюсь от всего
Глава 5: Ватиканский субботник
читать дальше
Среди живописных развалин, ранее представлявших собой казармы Инквизиции, маячили её временно лишившиеся крова сотрудники, разбиравшие завалы. Сестра Паула и брат Андрей грузили обломки на импровизированные носилки, которые с пыхтением транспортировали Орсини и брат Яков. Брат Матвей дремал в теньке, накрывшись газеткой.
Кардиналу Сфорце так и не удалось доказать непричастность своих сотрудников к трагическому инциденту – среди руин был обнаружен аппарат неизвестного назначения, взрыв которого, по словам экспертов, и послужил причиной обрушения казарм. Поэтому кардинал вместе со своими подчиненными была привлечена к ликвидации последствий выхода машины профессора за пределы скорости звука. Согнанные для помощи аксовцы скорее мешали: сестра Ноэль со вздохами облокачивалась на воткнутую в землю лопату, мечтательно глазея на статного брата Петра, работавшего в одних штанах, поза её крайне отвлекала агента Одуванчика, который и так, кроме созерцания глубин её декольте, особо ничем инквизиторам не содействовал. Вацлав Гавел флегматично выковыривал из гор обломков чудом уцелевшее небезызвестное фаянсовое изделие. Работа у него шла ни шатко, ни валко.
Вокруг сновала сестра Эстер, да так проворно, что складывалось впечатление, что госпожа Бланшетт умудряется оказываться одновременно в двух местах, предлагая равно бестолковые идеи. Её звонкий голосок доносился отовсюду: «Ой, сестра Паула, милочка, вы же надорветесь!», «Брат Петр, может, лучше возьмете с той стороны?», «Брат Матвей, может от вас мух отогнать?». Путаясь под ногами, она безбожно отвлекала тех, кто хотя бы делал вид, что занимается делом, из-за чего разгребаемые глыбы с завидной периодичностью падали на ноги.
Авель в повязанном на голову носовом платке (так, как это обыкновенно делают спящие на солнце строители) блуждал по руинам как призрак голода и разрухи, ковырялся в кучах битого кирпича, то и дело восклицая что-то вроде: «О, сухарик!». Брат Варфоломей хаотически передвигался по месту, где ранее возвышались казармы, с сугубо деловым видом: в отличие от брата, он был менее дисциплинированным и вовсю отлынивал, имитируя бурную деятельность.
– Может быть, вам чаю, святой отец?» – пищала Эстер и снова убегала куда-то, поднимая тучи цементной пыли, и её голос раздавался с другого конца площадки: –Может, вам водички на руки полить?». Сестра Симона (переживающая наименьшие неудобства, так как сама практически жила в лазарете, к чему не были привычны перебравшиеся туда уже после катастрофы другие инквизиторы, теряющие сознание от запаха хлорки и совершенно не умевшие употреблять неразбавленный спирт), философски отхлебывая что-то из скляницы, праздно поинтересовалась у стоящего без дела Хью де Ватто:
– А вы чего, милейший, собственно, не работаете?
Равнодушно глянув на тоже не шибко задействованную в ликвидации последствий ночной «бомбардировки» инквизиторшу, Мечник скорбно опустил уголки рта:
– Мне не положено. Я инвалид. Хотите, документы покажу?
Он начал не спеша рыться в карманах сутаны. Оттуда посыпались какие-то таблетки, ошметки фольги от сигаретных пачек и крошки явно растительного происхождения.
– Да верю я! – отмахнулась докторша. – Не желаете?
Отец де Ватто с подозрением глянул на ядовито-салатовую жидкость в бутылке.
– Что это?
– Фурацилин, – безмятежно улыбнулась Симона. – Одна таблетка на литр спирта.
На горе мусора, представлявшей собой живописный холм из битых умывальников и обломков мебели, ссорились Катарина и Франческо, похожие на двух петухов, препирающихся на навозной куче. Они размахивали руками и оглушительно орали. У подножья горы стоял Трес, вооруженный совковой лопатой, с головы до ног покрытый известковой пылью и из-за этого похожий не то на скульптурную композицию из парка культуры и отдыха «Девушка с веслом», не то на часового с ружьем.
Из припаркованного неподалеку лимузина за ватиканским субботником наблюдали члены небезызвестного нам ордена и искренне потешались над стычкой кардиналов. Катарина плюнула в лицо брату и гордо отправилась восвояси, сопровождаемая
Увидев своего единоутробного, то есть единопробирочного, брата Авеля, разгуливающего в старой клетчатой рубашке и трениках с уныло волочащимися лямками, Найтлорд весело гигикнул. Крусник номер два что-то усиленно жевал, безразлично глядя на усердно трудящуюся сестру Паулу, а скорее куда-то сквозь нее. Каин нагнулся к уху Роммеля, уже принявшего свой мафусаилов облик, и отчаянно зажестикулировал, издавая гаденькие смешки. Крысолов злобно уставился на инквизиторшу, вероятно обуреваемый желанием отомстить за применение по отношению к нему малого набора щипцов. Он достал из кармана флейту и заиграл.
Исаак, узнавший мелодию, ухмыльнулся. Стоящий с отсутствующим видом Авель начал жевать в такт, и его рука сама собой протянулась навстречу неминуемой смерти. Паула вскинулась, чувствуя на своей филейной части чью-то настойчивую руку. Она, пылая гневом, ухватила за шею покушавшегося на священное инквизиторское тело. Но каковым было её удивление, когда в её руках оказался обмякший отец Найтроуд с остатками идиотской ухмылки на лице. Она буквально впечатала его в остатки единственной оставшейся стоять стены.
– Что ты можешь сказать в свое оправдание? – прошипела Паула, и это звучало как «Покайся или умри нераскаянным».
– Она такая... упругая, – простодушно сказал крусник.
Леди Смерть задохнулась от возмущения и, глядя в невинные глаза за стеклами дурацких очков, внезапно ощутила желание не убить мерзавца на месте, а прижаться к тонким губам священника. Паула закрыла глаза и…
– Сестра Паула! – истошно завопила Эстер. – Не душите отца Найтроуда! Святой отец! Святой отец, с вами все в порядке?
Рванув на помощь круснику, она пробежалась по мирно спящему под газеткой брату Матвею, который тут же вскочил, разразившись страшными проклятиями, и бросился трепать несчастного Авеля.
– Своих баб в аксе что ли не хватает? – орал бывший наемник, дубася священника. Но на его руке повисла Ноэль:
– Брат Арне, опомнитесь, что вы делаете?
Наемник свирепо обругал монахиню по матери. За честь госпожи Бор незамедлительно вступился Одуванчик, имеющий личные причины неприязни к инквизитору. С криками «Наших бьют!» пронесся брат Варфоломей и заехал в ухо ничего не понимавшему в происходящем Мечнику. На его вопли тут же отреагировал Орсини, с ревом бросившийся в свалку с радиатором от батареи в руках и похожий на титана-баяниста. Вокруг с истеричными воплями носилась Эстер и воздевающий в небо руки Вацлав.
– Эге-гей! Поберегись! – послышался голос профессора Вордсворта, пилотировавшего огромный агрегат, похожий на недоношенное последствие несчастной любви свеклоуборочного комбайна и бульдозера с неповоротным отвалом. Монстр истошно заревел и ринулся вперед, завалив последнюю оставшуюся стену казармы, в остатках которой безнадежно застрял, погребая всё в клубах белой пыли, взлетевшей в небо на манер небольшого атомного грибка. Сестра Симона глотнула зеленую жидкость из пузырька и занюхала рукавом, пахнущим валерианой.
Каин истерично засмеялся.
– А веселые коллеги у моего братца! Надо будет у себя обязательно завести аксовца!
***
Дитрих чувствовал себя крайне несчастным и покинутым. Он сидел один-одинешенек на продавленной кровати, на которой почти никогда не спал (кроме тех дней, когда Исаак приходил вдребезги пьяным и жутко храпел), в холодной, неуютной комнате, с ностальгией вспоминая уютное кресло панцермагира у ярко горящего камина. Теперь там воцарился проклятый Крысолов.
Гудериан и Сюзанна пили пиво с воблой в гараже, расстелив на капоте замасленную газетенку, и душевно беседовали о преимуществах роторно-поршневого двигателя перед обычным бензиновым. Хельга, закутанная вместо пеньюара в добротный байковый халат (с отоплением в замке в последнее время было не ахти), читала на ночь Каину «Три поросенка» из веселенько разрисованной книжицы. Найтлорд искренне сочувствовал персонажам, так как у них всё тоже разваливалось. Мельхиор уже битых полдня что-то крутил в подвале, пытаясь наладить отопление, а преданная Зигелинда сочувственно выслушивала его ворчание и брань по этому поводу, заботливо таскала ему чай, едва только предыдущая невыпитая чашка остывала. Бальтазар и Каспар резались в карты, потягивая кофе с коньячком, тихо стыренным из лаборатории Кемпфера (нарочно жирная этикетка гласившая «возбудитель бубонной чумы» их давно не пугала и не вводила в заблуждение), и жаловались друг другу на коварство возлюбленных.
– А я один позабыт-позаброшен… – подумал Дитрих. Кукловод обнял руками колени и угрюмо вглядывался в темноту. Чужой звонкий смех лезвием полоснул его по сердцу.
Маг восседал в своем мягком кресле, словно властитель на троне. Возвышавшийся рядом торшер очерчивал над головой Кемпфера светлый круг, похожий на нимб святого. Роммель сидел на подлокотнике, по-детски болтая ногами, время от времени он отпивал из бокала панцермагира (за что Дитриха убили бы на месте), фыркал и кривился – вино оказалось сухим.
Оборотень, наблюдающий эту идиллию в приоткрытую дверь, грустно вздохнул. Раньше, когда зимними вечерами Исаак, потягивая красное, читал книгу, у его ног, как Сфинкс у пирамид, лежал Гудериан, а теперь рядом с панцермагиром сидел юноша с кошачьими глазами и заглядывал в страницы потрепанной инкунабулы.
– Почитайте мне вслух!
– Боюсь, тебе не понять. Но я могу почитать тебе другую книжку, – неожиданно мягко сказал маг и безропотно отложил бесценный рукописный труд, чудом украденный из ватиканской библиотеки. Он взял с полки Гудериана «Графа Монте-Кристо», книгу, которую оборотню сам же недавно подарил.
– Я даже картинки не посмотрел, – захлебнулся от возмущения пес. – Теперь этому гаду перешла еще и полочка. Кроме всего прочего, – подумал он, кусая губы и с ревностью глядя на отнюдь не радующую его сцену. Мальчишка уже сидел на коленях у мага, бесцеремонно трогая Кемпфера за волосы (чего тот дико не любил): теребил, дергал, наматывая на ладонь, но вместо того, чтоб возражать против этого, Исаак осторожно покусывал его тонкие, словно у девочки, пальцы. Эрвин мурлыкал как кот, когда панцермагир запускал руку в густую соломенную гриву, и бледная ладонь с голубыми выступающими венами скользила вдоль тонкой спины, гладила острые мальчишечьи коленки. А Роммель только скалился, как маленький хищный зверек. Он обнимал шею Исаака, что-то шептал ему на ухо, и с удовлетворением замечал вспыхивающие искры у него во взгляде. Маг улыбался, и в изгибе тонких губ читалась отцовская нежность и циничность совратителя.
Гудериан, не сдержавшись, заскулил от жалости к себе.
– А, Гудериан! – воскликнул маг и его черные глаза метали молнии. – Тебя-то мне и нужно! Кто украл котлетный фарш у Зигелинды? Кто разбил колбы в лаборатории? Кто изгрыз глобус? Кто нагадил в фикус? Вон из моей комнаты! Во-о-он! И не сметь спать на моей постели – будешь впредь ночевать в будке. Еще раз узнаю о твоих проделках – посажу на цепь!
Гудериан ретировался, поджав хвост и еще долго бродил под окнами, подвывая, пока на него не посыпалась многоголосая брань, не особенно метко брошенные бутылка из-под коньяка, розовый тапок и ключ на 16.
Дитрих ворочался в холодной постели, и непрошеные слезы душили его. Ребенком он боялся спать один, боясь ползущих по стенам теней. Именно эта боязнь и привела его когда-то в постель мага. В ней ему никогда не было страшно – потому что с ним рядом был повелитель теней. А теперь он вынужден спать один. Простыни пахли сыростью и тем особенным, цементным запахом нежилого дома. Звонкий голосок сдавленно захихикал, и за стеной поднялась неясная возня. Было отчетливо слышно, как Роммель ойкнул и пролепетал: «– Ай! Что вы делаете?». Дитрих сунул голову под подушку и всхлипнул.
По паркету звонко проклацали когти, и кровать протяжно скрипнула под чьим-то весом. Мокрый нос ткнулся Кукловоду в лицо, и он ощутил щекочущее прикосновение густой шерсти. Огромный белый волк лег рядом с ним, сворачиваясь калачиком вокруг юноши. Дитрих уткнулся лицом в теплый, мягкий мех, и вскоре они оба заснули, как будто обнявшись. Гудериану тоже не было места в постели хозяина, у которого появился новый любимец. Так надоевшие игрушки складывают в коробку на чердаке…
@темы: словоблудие, Trinity Blood, фанфики, хумор, бедная, бедная торибла!
-
-
08.11.2011 в 12:41-
-
08.11.2011 в 14:14Этих двоих - сироту немецкую и белый-бим-черная-форма жалеют поголовно все. Поэтому прийдется сочинять хэппи энд в котором зло будет анально покарано и все будут счастливы.
-
-
08.11.2011 в 14:21он ведь еще и атеисти отменная шестеренка в системе-
-
08.11.2011 в 16:30-
-
08.11.2011 в 16:37-
-
08.11.2011 в 16:49-
-
08.11.2011 в 17:13