[bellumfrigidum]

Наконец-то я завершил этот "гранд-проект психораспад" и несказанно рад этому. Значит, я молодец и отделался от большого куска запланированной работы.
Пора это компостировать в одну кучу. Итак, полное коллекционное издание сериала на сорока пяти бабинах к магнитофону "Юпитер"

КТО СКАЗАЛ "МЯУ"?

Глава 1. Приблудный кот и смутные сомненья

В тот роковой день у Гудериана с самого утра было нехорошее предчувствие. Он без аппетита съел тарелку овсянки и большую говяжью кость. Маг еще спозаранку улетучился куда-то по крайне важным орденским делам, о чем свидетельствовал факт отсутствия шинели в шкафу. Памятуя про недавний грандиозный разнос, устроенный Каином своим нерадивым подчиненным, оборотень счел за благо держаться от греха (то есть от фюрера) подальше, и целый день прилежно проковырялся в гараже с бронированным автомобилем хозяина. Время от времени он прислушивался к воплям, угрозам и тонкому визгу Кукловода, избиваемого и таскаемого за волосы рукой Контра Мунди, в то время как сам Каин на расправу не отвлекался, плескаясь в ванне (так что слово «рукоприкладство» в устах любого орденца обретало новый смысл).
Гудериан поморщился, услышав пронзительный крик, и внутренне сжался. На душе у Райсцана было муторно, он совершенно было приуныл, когда в убежище, где он искал укрытия во время подобных бурь, появилась Сюзанна.
– Ну, что там наверху? – спросил Гудериан.
– Рвет и мечет, – закуривая, проворчала Скорцени. – Лоэнгрин опять умудрился провалить миссию. Его счастье, что Исаак его покрывает, а то ему было бы несдобровать. Иной раз меня удивляет, как герр Кемпфер всё это терпит – вот и с утра он куда-то сорвался, как он сказал, с целью «загладить промах Кукловода». Я краем уха слышала, что у нас новый кандидат, – многозначительно изогнула бровь летчица. – Наверное, на место Дитриха: он уже фюреру поперек горла стоит. Причем, – понизила голос баронесса, – толкуют, что он куда сильнее Кукловода.
– Да ну? – удивился оборотень. – А кто тебе это сказал?
– Хельга. Но по секрету. Она говорит, что этот некто использует совершенно невиданное оружие, способное манипулировать людьми.
Так как, к сожалению, больше о таинственном соискателе Сюзанна ничего не знала, беседа понемногу перетекла в другое русло, и Гудериан как-то позабыл про сказанное ею. Оборотень всегда любил перекинуться словом со сдержанной и чуждой интриг баронессой: они немного порассуждали на темы, которые нам, гуманитариям, не особо занятны (и понятны), и поменяли свечи в движке. Непонятно, что именно из двух было причиной, но на душе у Райсцана стало немного легче.

К вечеру оборотень растревожился: он ждал хозяина с щемящим, недобрым чувством в сердце, а тот все не приходил. Райсцан поворошил угли в камине и уселся на ковер перед очагом с книгой, взятой со своей личной полочки (которую любезно выделил ему маг, решив развить своего телохранителя, если не в равного умом собеседника, то, хотя бы, в любознательное и приятное в общении существо). Книга называлась «Белый вождь», и написал её какой-то Майн Рид. Гудериан сначала подумал, что это книга о Каине, и очень удивился, что это оказалось не так. Когда оборотень уже начал клевать носом, в дверях появилась украшенная ярко-лиловым бланшем физиономия Дитриха (фюрер во гневе был страшен, и под его горячую, хотя и отваливающуюся частенько, руку попадать не стоило).
– А где Исаак?
– Хозяин еще не возвращался, – вздохнул Райсцан.
– Он говорил, что пошел договариваться с каким-то скользким типом из Инквизиции… Как бы чего не вышло! – почесал тыковку Кукловод.
Гудериан задремал у потухшего камина. Ему снился Каин в огромном сомбреро, гарцующий на лошади (чем-то напоминающей выражением лица фройляйн фон Фогельвейде), во главе большого отряда краснокожих. Его окружали живописные индейские вожди с суровыми и внушительными носами. Рядом с фюрером маячил Исаак в полной боевой раскраске, и перьев на нем было больше, чем на Каспаре, собирающемся на ответственное свидание.
– Отомстим за мою мать, Верная рука! – пафосно произнес Каин, обращаясь к вождю Кемпферу, и сквозь некрепкий сон оборотня пробилась резонная мысль: а чего собственно учинять этакую бучу из-за пары пробирок?
И тут на лестнице раздались весьма нетвердые шаги, прервавшие сновидение нашего героя.
Исаак, после продолжительной борьбы с дверью собственных покоев, буквально ввалился в комнату, окутанный облаком удушающих испарений этилового спирта. Казалось, пары достигли такой концентрации, что если магу придёт в голову закурить, все присутствующие в замке незамедлительно взлетят на воздух вместе с оным. Кемпфер был грязен, взлохмачен и крайне нетрезв, а вместо обычной шинели на нем была алая котта с белым крестом. Панцер Магир выглядел бы в красном вполне импозантно, если бы этот предмет одежды не был чертовски мят и одет навыворот. Под мышкой у мага находился огромный черный кот c белой отметиной, которого Кемпфер держал, как чемодан без ручки.
Пошатываясь, он бережно посадил кота на диван:
– Смотри, Эрвин! Мы уже пришли! Тебе тут нравится? – спросил Кемпфер, поглаживая животное. Кот с приязнью ткнулся мордой в пахнущую табаком руку.
– Этот кот будет работать с нами. Ик! – вполне серьезно сказал телохранителю Исаак.
– Опять нажрались, хозяин? – устало вздохнул Гудериан, вытряхивая покачивающегося мага из одежды.
– Это все на благо Ордена!
– Вы мне это говорили третьего дня, когда вас с извинениями принесли аксовцы, которым пришлось вас побить по приказу кардинала Сфорцы, под окнами которой вы орали непристойные песни. Пили бы как нормальный человек, так нет же… Все вас на приключения тянет: когда вы в запое были, кто город Барселону того?..
– Тоже мне город, пгт, всего-то пару домишек, да и только… – отмахнулся Панцер Магир.
– Ага, «тоже мне», а потом фюреру звонил его брат в ярости от того, что вы убили его сотрудницу, за которой он подумывал приударить. А когда аксовский киборг отстрелил вам руки, кто говорил, что больше пить не будет? Эхе-хе, горе вы мое луковое… – Райсцан принялся расшнуровывать облепленные грязью ботинки мага, в то время как тот блаженно прижимал к себе мурлыкающего кота.
– Оп-па… – оглядел грязную красную котту Исаак. – Кажется, это не из моего гардеробчика… Представляю, в чем вернулся в казарму брат Арне, – пакостно хихикнула правая рука ордена и снова пьяно икнула.
– Ложитесь спать, хозяин, – строго сказал оборотень, намереваясь забрать у него из рук полосатое животное. Гудериан мог поклясться чем угодно, что минуту назад кот был черным.
– Не-е! – запротестовал Исаак. – Он будет спать со мной!
– Дык, ведь он, небось, помоешный, а вы его в постель тащите, – презрительно сказал, почесываясь, Райсцан. – Ей-богу, как дитя малое!
– Пшел вон! – вспылил Панцер Магир и бросил уже в проворно закрывшуюся за оборотнем дверь грязный ботинок. Ботинок упал с трагическим стуком.
– Совсем от рук отбился! Я его с улицы взял, беспризорника, – пожаловался коту Кемпфер. – А он мне морали читает! С-с-собака…
Котище внимательно слушал мага, щуря зеленые глаза, и, кажется, был совершенно с ним согласен. Пробормотав еще пару нелицеприятных слов, которые редко произносят при дамах, в адрес своего телохранителя, Исаак заснул праведным сном только начинающего трезветь человека, который ещё совершенно не догадывается о том, что он успел начудить. Большой рыжий кот клубочком свернулся у него на груди.

***
– Я бы на вашем месте этого не делал, – проворчал Гудериан, и Кукловод тут же отошел от двери, за которой находилась спальня фон Кемпфера.
– Догадываюсь, что Исаак переживает очередное драматическое похмелье, – ухмыльнулся Лоэнгрин. – Но, черт возьми, уже полдень!
Набравшись смелости, он рывком открыл двери, с минуту поглазел в проем и замер, словно соляной столб. Только левый глаз Дитриха жил своей жизнью: он крайне нервно подергивался.
Шокировано глянув на оборотня, Кукловод захлопнул злосчастную дверь.
– Матерь Божья! – прошептал он. – Не могу поверить!
– Герр Кемпфер повесил в комнате икону Богородицы? – озадаченно поскреб затылок Гудериан, подумывая, на что еще может вдохновить Панцер Магира злоупотребление алкоголем в плохой компании. А в том, что она была плохой, преданный пес не сомневался: в его глазах хозяин был святым человеком.
– Да нет же...
Гудериан заглянул в комнату и застыл в аналогичной Кукловоду позе. Правый глаз оборотня дернулся.
На огромной кровати растянулся мирно похрапывающий Исаак, и длинные черные волосы, сбившиеся ото сна, расползлись по подушке, делая его похожим на голову Медузы Горгоны, изображенной неопохмелившимся студентом ремесленного училища народных промыслов. На впалой груди медузы, пардон, герра Кемпфера лежала светловолосая голова абсолютно неизвестного присутствующим худенького юноши, ориентировочный возраст которого светил господину магу статьей номер 134 УК РФ. Он крепко спал, и через его приоткрытые по-детски губы поблескивали клыки метоселанина.
– Ты его знаешь? – нахмурился Пес.
– У-у… – помотал головой Дитрих. – Первый раз в жизни вижу.
Гудериан поскреб затылок: никто не мог бы незамеченным пройти мимо него, а вчера здесь никого из незнакомых существ и в помине не было. Никого, кроме приблудного кота...

Глава 2. Кот в мешке или Вчерашний день герра Кемпфера
Лирическое, но крайне важное для развития сюжета отступление.

– …Помимо этого он обладает ночным зрением и невероятно ловок. Даже для вампира, – сказал брат Матвей. – Я сам видел, как он карабкался по практически ровной стене. Кроме того, у него есть одно совершено необычайное свойство, которое, думаю, вас не может не заинтересовать.
– Так что вы предлагаете? – пожевал зажатую в зубах папиросу панцермагир, оглядывая сидящих напротив него инквизиторов. Сестра Паула поморщилась, её холодный, полный сдерживаемой неприязни взгляд полоснул мага, словно ножом.
Брат Арне плеснул вино в граненый стакан, брезгливо понюхал и залпом осушил.
– Я передам заинтересовавшие вас образцы тканей ведьм, собранные лабораторией Инквизиции по отслеживанию утерянных технологий в обмен на одно условие.
– Так чего же хочет ваш кардинал Медичи? – ухмыльнулся сквозь сизый дым Исаак, и его глаза лукаво блеснули. – Невинное детское сердце или голову сестры на блюдечке с голубой каемочкой? А, может, превратить всех агентов АКС в 12 или сколько там белых лебедей?
– А киборга – в самолет? – неожиданно съязвила Паула, на которую крепкое вино уже оказало положительное воздействие.
– Оставьте ваши метафоры, – фыркнул бывший вояка. – Давайте называть все вещи своими именами. С помощью этого вампира вы сможете ликвидировать Сфорцу и Папу. Чего, собственно, и добивается Франческо. Также это даст ему возможность обвинить в терракте империю истинного человечества.
– Занятно рассказываете, – панцермагир выпустил тонкую струйку дыма в потолок. – Но я все же предпочитаю, чтобы вы, так сказать, показали мне товар лицом.
– Паула, – кивнул инквизитор сестре Соковски, – покажите герру Кемпферу вампира.
Леди Смерть кивнула и водрузила на стол дерюжный мешок, один из тех миллионов безликих мешков, в которых обыкновенно хранят овощи. Впрочем, этот мешок был необыкновенным и содержал что-то явно непохожее на унылую и безынициативную капусту – он бодро подпрыгивал, издавая какие-то шипящие звуки.
Оценив размеры мешка, Исаак недоверчиво вскинул бровь и, заглянув внутрь, устремил на Матвея и Паулу взгляд, как будто говоривший: а не глумитесь ли вы надо мной, господа инквизиторы?
В мешке сидел большой серый кот, угрюмо зыркнувший на розенкрейцера огромными зелеными глазами.
– Что это?
– Вампир.
– Насколько я вижу, это кот!
Едва панцермагир глянул на него, животное, до этого бывшее дымчато-серым, моментально стало черного окраса с белой отметиной, похожей на манишку.
– Эй ты, упырь, ну-ка превращайся! – прикрикнул бывший наемник, но кот только зашипел в ответ.
– Вы надо мной издеваетесь? – устало заглянул в опустевший стакан Исаак.
Паула достала свой малый походный набор щипцов для пыток в полевых условиях – и тут произошло чудо. В мгновение ока вместо кота на столе очутился хрупкий светловолосый парнишка крайне небольшого росточка. К тому же, изможденный и побитый. Инквизиция, как известно, не санаторий, а уж тем более для вампиров. Он удивленно воззрился на мага огромными зелеными глазами с тонкими вертикальными прорезями зрачков.
– Это определенно лучше, чем кот, — сбил пепел в стакан Матвея панцермагир, — но на хваленого суперагента сие не тянет.
Инквизитор достал откуда-то из складок красной котты флейту и, неуверенно переглянувшись с Паулой, протянул ее метоселанину, сжавшемуся в комок от его взгляда.
— Играй, вампир! Играй, черт бы тебя побрал!



Глава 3. Роммель: первая кровь
В это знаменательное утро Орден Креста и Розы присутствовал в полном своем составе, что случалось довольно нечасто, учитывая почти повальную идиосинкразию, питаемую орденцами к каждому, не являющемуся им кровным родичем или привлекательной женщиной (братья Нойманы, в основном), или же лично воспитанным подчиненным (Исаак фон Кемпфер). Исключение составляла только фройляйн Скорцени, которую вообще мало интересовало что-либо не обладающее механическими частями, и в данный момент она думала о своем, о женском: асинхронном трёхфазном электродвигателе с короткозамкнутой обмоткой ротора, чем и объяснялось отсутствующее выражение ее лица. Если бы ее мысли могли прочитать все присутствующие, их лица обрели бы точно такое же выражение.
Орденцы бросали тяжелые взгляды друг на друга, время от времени исподтишка плюя в бассейн, в темных и густых водах которого незримо обретался фюрер. Еще более недобро поглядывали они на невысокого юношу в светлом заношенном свитерке, похожего на затесавшегося в воронью стаю воробья. Парнишка то и дело бросал неуверенный взгляд зеленых кошачьих глаз на мага.
— Герр Кемпфер, – прошептал он, потянув Исаака за рукав, как будто прося за него заступиться.
Выражение лица панцермагира было крайне спокойным и даже … самодовольным – такое лицо бывает у людей, которым терять уже совершенно нечего, в то время как у кого-то другого (очень им неприятного) очень даже имеется, и дело непосредственно этим и грозит. Кемпфер лениво ухмыльнулся и ободряюще положил на плечо юноши худую ладонь с пожелтевшими от никотина пальцами.
— Предоставь это мне, – вполголоса сказал он, почти не двинув губами и громко сказал, с вызовом окинув взглядом в основном не-уважаемое магом собрание:
— Мой фюрер! Это кандидат на вступление в орден – Эрвин Роммель. Кодовое имя – Крысолов.
Гладь маслянистой темной жидкости в бассейне вздулась и пошла тягучими, мягкими кругами. На поверхности появилось белое, как молоко, тело и грива золотых искрящихся волос. Каин вышел из бассейна нагой, как Венера, выходящая из пены морской, и двигался он медленно и величаво, словно плывущий лебедь.
— Хм-м-м… – пробормотал фюрер, скользя мимо оробевшего, но отчаянно пытавшегося сохранить остатки самообладания юноши, едва доходившего круснику до плеча.
— А не слишком поспешно ли ты дал ему имя, Исаак? – сказал Найтлорд, всматриваясь в кандидата прекрасными ярко-голубыми, но абсолютно лишенными человеческого выражения, глазами. – Разве он заслужил его?
— Если вы дадите ему шанс продемонстрировать свои способности, – многозначительно ухмыльнулся Исаак. – Он всем докажет, что достоин вступить в наши ряды.
— Вот как? – мягко произнес Каин, но эта мягкость была обманчивой, как нежность кошачьей лапы, в которой таятся острые когти, готовые в любой момент впиться насмерть.
Крусник бросил одновременно снисходительный и удивленный взгляд на протеже его «правой руки»: хрупкое тело, узкое и миловидное детское лицо, огромные ясные глаза с небывалыми, тонкими, как лезвие, зрачками:
— Что это?
— Совершенное оружие, – оскалил зубы Исаак. — Подаренное нам самой святой церковью. В обмен на кое-какие… две вещи.
— Ну, прямо-таки дар божий… — пробубнил Бальтазар.
Кемпфер таинственно улыбнулся, чуть растянув краешки губ:
— О, да… В некотором роде.

***

— Только давай не как в тот раз, а то этот поц Матвей в моей шинели ушел, – сказал, ежась на промозглом осеннем ветру, панцермагир, кутаясь в куртку Гудериана, которая на его весьма негабаритном теле выглядела как фуфайка, натянутая на проволочную вешалку.
— И… — похлопал по плечу мальчишку маг, – постарайся там.
Роммель кивнул:
— Еще как постараюсь. У меня на него зуб, – ухмыльнулся метоселанин, и в сумерках искрой сверкнул меж губ его маленький, но острый клык.
Ветер ожесточенно срывал с деревьев пригоршни желтых листьев и злобно швырял их в окна департамента святой Инквизиции, не иначе как с легкой руки фройляйн фон Фогельвейде, затесавшейся ради тепла между братьями Нойманами. Лишенный куртки Гудериан мерно постукивал клыками, так же, как не додумавшиеся тепло одеться Дитрих и баронесса Скорцени. Только один Каин, совершенно нечувствительный к переменам влажности и температур в силу своей закрусненной натуры, безмятежно поглядывал на окна кабинета кардинала Медичи.
В освещённом прямоугольнике окна было отчетливо видно огромную плечистую фигуру, которая просто не могла быть никем, кроме брата Петра, и самого Франческо, согнувшегося над бумагами и распекавшего вызванного на ковер Орсини на чем свет стоит.
— И опять же таки ведомости не сходятся! – доносились в сад (в котором и притаились прямохонько под окнами кабинета наши орденцы) вопли, похожие на раскаты грома:
– По ведомостям ровно 50 голов! Двадцать ведьм, двадцать еретиков, девять вампиров и один обесчестивший несовершеннолетнюю монахиню в особо извращенной форме. Из них, зачитываю: «10 умерло на дыбе, 20 сожжено без права на амнистию, 18 закопано живьем, один обесчестивший несовершеннолетнюю монахиню в особо извращенной форме — отпущен под подписку о невыезде». Где еще один? Списали процент на утруску???
— Не могу знать! – гаркнул, вытянувшись, брат Петр.
— Так узнайте! Иначе сами пройдете по ведомостям!
Дитрих пакостно хихикнул, но его оборвал шикнувший на него Кемпфер:
— А ну, тихо! Сейчас начнется.
За спиной мага дружно зашарудели кульками братья Нойманы.
— Тихо, я сказал! – прикрикнул маг.
— С паприкой будете? – вежливо спросил панцермагира Каспар. Недавно фройляйн Нойман ознакомилась с кратким руководством по этикету, поэтому она (или она, или оно) были крайне любезны со всеми, тренируя свои светские навыки.
— Черт с вами, давайте!
— А мне? – обиженно протянул Каин.

Вдоль примыкавшего к окну парапета скользнула тонкая и гибкая тень. Она ловко вспрыгнула на жестяной подоконник и помахала им рукой.
— Ох, рисуется, – проворчал Кукловод.
Роммель поднес к губам флейту, и в сырой холодной ночи раздалась музыка. Мягкие, чарующие волны игривой мелодии проникли в жарко натопленный кабинет кардинала. Брат Орсини недоуменно глянул в темный проем окна:
— Вы слышите это? – спросил он, нагнувшись к самому уху Франческо.
— Нет. А что? – с подозрением глянул на раскрасневшегося инквизитора Медичи.
— Музыку… — глухо сказал Вепрь, не сводя с кардинала странного взгляда светлых, сияющих глаз. Почему-то грубый голос паладина показался тому бархатным и приятным, как мурлыканье огромной кошки. Огромная мозолистая ладонь нежно коснулась лица Франческо, и он даже ничего не успел понять, когда сухие горячие губы лишили его дыхания. Огромный дубовый стол протестующе скрипнул.
Дитрих позеленел от отвращения. Из его ушей торчали предусмотрительно засунутые туда комки ваты.
Панцермагир поймал себя на том, что начал подпевать: -«Mélodie d'amour chante le coeur d'Emmanuelle…»
— Хмм, помню этот старинный фильм… — сказал он. Оглянувшись и почувствовав на себе кокетливый взгляд младшего Ноймана, Исаак невольно содрогнулся.
— ВСЕМ заткнуть уши! – скомандовал панцермагир. – Следующий!
Совершенно незаметная группа орденцев, топоча и усевая газон пустыми обертками, переместилась под окна палаццо Спада, благо расстояние было не дальним. Исаак пальцем ткнул на первое попавшееся на глаза окно:
— Допустим, вот это!
Крысолов весело хмыкнул и подкрался ближе, нещадно вытаптывая цветочные клумбы, служившие гордостью госпожи Ноэль. Внезапно сквозняк сдвинул тонкие занавески, за которыми скрывалась спальня кардинала Сфорцы. Сама кардинал, судя по всему, только что вошла в комнату и, кисло вздохнув, бросила головной убор на кровать.
— Трес! – устало опустилась в кресло она, – Тре-ес!
Киборг безропотно опустился перед Катериной на колени, снимая с ног хозяйки узкие, расшитые золотом сапожки.
— Это мы удачно зашли! – с неожиданным оживлением сказал Каин, разглядывая виднеющиеся из-под задравшегося подола изящные ножки.
— А как мне такая идея раньше в голову не приходила! Вот ты никогда для меня такого не делаешь! – с укором пробормотал крусник, как-то странно глядя на Исаака. Панцермагир с равной долей огорчения понял, что ему придётся либо самому снимать с фюрера сапоги, либо искать ему личного киборга в хорошем состоянии и без особых амбиций.
Подкравшийся под самое окошко Роммель хитро ухмыльнулся и заиграл. Гудериан, переставший при виде ног Сфорцы клацать зубами и начавший пускать слюни, запел хриплым голосом « You Can Leave Your Hat On» с истинно кокеровскими интонациями.
Каин, немедленно начавший покачивать бедрами в такт, лениво поинтересовался:
— Не припоминаю, из какого фильма?
— « Девять с половиной недель», — ответил маг.
— Помню, еще с братом его смотрел…
Кардинал Сфорца грациозно махнула головой, отчего золотые локоны соблазнительно рассыпались по плечам. Катерина рванула ворот – и тяжелая мантия упала к ее ногам, едва прикрытым лёгонькой кружевной (ну как это правильно называется?) комбинацией.
Бальтазар едва не начал свистеть, но получил затрещину веером Ледяной Ведьмы. Все едва не зааплодировали, когда кружевной комок украсил голову стоящего с абсолютно индифферентным видом киборга. Когда на плече Треса повис белый чулок, Гудериан сглотнул слюну:
— Он что, железный?
Вид кардинала Сфорцы, танцующей в нижнем белье перед киборгом и нежно прижимающейся к нему, настолько морально разложил орденцев, что кое–кто уже начал развязывать галстуки и по привычке искать в карманах наименее мятые купюры среднего достоинства. Когда Сфорца игриво глянула через плечо, теребя бретельку бюстгальтера, глаз неподвижного дотоле Треса загорелся красным огнем. Киборг тяжело протопал к окну и задернул шторы, вызвав разочарованный вздох розенкрейцеров (всех, кроме фройляйн Хельги и Касси).
— Это продиктовано требованиями вашей безопасности, – пророкотал киборг.
— Что ты делаешь?
— Я расценил ваши действия как приказ. Перехожу к его выполнению.
— Куда ты раздеваешься? – взвизгнула кардинал.
— Вопрос не понят. Повторите.
Исаак глянул с сожалением сначала на зашторенное окно, из которого доносились невнятные звуки, затем — на все еще пританцовывающего Каина. Рука крусника отвалилась и шлепнулась наземь.
— Давайте что ли пройдем дальше… — предложил Мельхиор.
В следующем окне тусклый свет ночника вырисовал силуэт Хьюго де Ватто в одном исподнем, полирующего верную катану. Крысолов заиграл какую-то грустную мелодию, от которой у всех присутствующих защипало глаза. Фройляйн фон Фогельвейде и фон Нойман, воспользовавшись тем, что они дамы, смахнули платочками сентиментальную слезу, шмыгнул носом сдержанный Гудериан, но суровый Мечник продолжал методично точить катану, углубившись в свои мысли.
— Он что, тоже киборг? – удивился Мельхиор.
— Нет, – ответил фон Кемпфер. – Похоже, он в наушниках.
В этот момент из окна верхнего этажа с ревом вырвалось лязгающее и полыхающее нечто, оставляющее за собой реактивный след, и, свистя, улетело куда-то по направлению к казармам Инквизиции. В образовавшее отверстие высунулась растрепанная мужская голова с трубкой в зубах, с интересом отслеживая траекторию неизвестного летающего объекта.
— Это уже не я! – замахал руками Роммель.
— Низко пошел, к дождю, – флегматично заметил Мечник, глядя в окно на догорающую в полете искру и прислушиваясь к дальнему отзвуку мощного взрыва. Голова с трубкой в зубах, видневшаяся в остатках оконного проема второго этажа, поспешно скрылась.
Где-то недалеко раздались звуки сирены.
— На этом презентацию объявляю оконченной! – воскликнул маг.
К тому времени, когда в палаццо ворвались мятая ото сна сестра Паула и подозрительно раскрасневшийся и растерянный Петр с требованиями выдать им на линчевание напрямую причастного к обрушению казарм Инквизиции, розенкрейцеров уже и след простыл...



Глава 4. Падение Кукловода

После такой впечатляющей демонстрации умений его соперника, Дитрих совершенно приуныл. Но, спустившись к завтраку, Кукловод понял, что укол уязвленного самолюбия и неприятный от него осадок – это еще цветочки.
Рядом с Исааком, восседавшим по традиции по правую руку от Крусника, на ЕГО месте (!), комфортно расположился Роммель, прилежно дующий на горячий чай. Глянув на парнишку, Лоэнгрин опал, как озимые, – на Крысолове красовалась его тщательно отглаженная старая орденская форма, из которой Кукловод давно вырос.
– Доброе утро, – безмятежно кивнул отвергнутому фавориту фон Кемпфер, намазывая маслом свежую булочку.
Дитрих пробормотал что-то в ответ, и сел по левую руку Каина, так как именно там находился единственный свободный стул (на это место садился тот, кто имел несчастье присоединится к трапезе последним, и был вынужден большую часть времени поднимать с пола постоянно отваливающуюся конечность Крусника, чем держатся за ложку).
Найтлорд лучезарно улыбнулся ему, но Кукловода это совсем не ободрило. Слава Богу, вторым его соседом оказался Мельхиор, мирно почитывающий газету. Заметив, что взгляд Кукловода остановился на заголовке разворота «Брачные объявления», средний Нойман густо покраснел и убрал свежую прессу куда подальше.
Кукловод угрюмо глянул на попирателя его исконных прав.
– Исаак, а можно мне с вареньем? – спросил парнишка.
– Конечно, дитя моё, – рассеянно кивнул маг и протянул любовно намазанную для себя булочку Эрвину, предварительно сдобрив ее конфитюром. Сам Исаак джем принципиально не ел, так как его заготовкой занималась фройляйн фон Фогельвейде, и хронически недолюбливающая Кемпфера Хельга вполне могла подмешать в безобидное с первого взгляда варенье что-то куда более опасное для организма мага, чем банальные абрикосы. Сама Ледяная Ведьма и впрямь как-то странно поглядывала на Исаака и его нового протеже, хотя напряженное выражение ее лица вполне могло объясняться тем, что она изо всех сил пыталась определить, чья именно рука лезла ей под юбку. Она молча залепила пощечину мирно пившему кофе Бальтазару.
– За что?! – возмутился тот.
В этот момент из-под стола выскочила рука Каина и стала поспешно семенить пальцами по скатерти, опрокинув сахарницу. Исаак ловко поймал беглянку и кинул через стол Дитриху – дескать, прицепи, после чего снова вернулся к процессу подкармливания своего нового домашнего любимца. Рядом с панцермагиром молча сидел Гудериан, сохранивший свое законное место, однако физиономия оборотня была довольно кислой. Тяжело было определить, что именно так повергало в уныние телохранителя мага: присутствие Роммеля, всецело завладевшего вниманием хозяина, или огромная миска серой овсянки, сваренной на воде, стоящая перед оборотнем.
Сам Крысолов начал неловко ерзать на стуле, очутившись под перекрестным огнем недобрых взглядов Дитриха и Гудериана. В мгновение ока он превратился в черного кота с белой манишкой, который, умывшись, выскользнул из столовой по своим, одним ему ведомым, кошачьим делам.
– Наверное, надо будет поставить ему лоток в доме, – философским тоном заметил маг и углубился в утреннюю газету Мельхиора.
– Дай сюда! – буркнул Каин и начал вполне серьезно изучать известный нам раздел, время от времени одобрительно хмыкая и ставя галочки возле заинтересовавших его объявлений.
– «Скромная молодая блондинка познакомится с мужчиной без материальных проблем» – довольно мило, не находите?
Крусник прикинул, имеются ли у него, помимо прочих, еще и материальные проблемы и почесал нос.
–...«для серьезных отношений. Возможен брак», – прочитал дальше он. – «О себе: спортивная, стройная». Стройная – это хорошо. «Мастер единоборств, имею степень доктора наук по промышленному праву» – умница, красавица, еще и спортсменка! Интересно! «Люблю разводить хомячков» – ну просто прелесть! – воскликнул Каин, хлопнув в ладоши, отчего Кукловоду пришлось снова водворять на место отвалившуюся руку.
Исаак с подозрением приподнял бровь.
– Таак… – потер ладони Крусник. – Что там дальше? Телефончик. «Спросить сестру Паулу» – зачитал он.
Исаак подавился кофе и закашлялся. Бальтазар услужливо начал лупить панцермагира по спине, пользуясь моментом.
– Мой фюрер, – еле просипел Кемпфер, – я не думаю, что это удачная идея.
– Я что, должен всю жизнь видеть рядом с собой только твою опостылевшую носатую физиономию? – вспылил Найтлорд.
– Я имел в виду, – процедил панцермагир, крайне обиженный либо первым, либо вторым применённым к нему эпитетом, – что вам нужно особое отношение. Вот эта дама, думаю, вам больше подходит:
– «Молодая девушка ищет работу. Имею опыт ухода за больными», – зачитал Исаак, особенно ядовито выделяя последнее слово. – Интим не предлагать. Эстер».
– Интим не предлагать, – автоматически повторил Каин и тут же возопил: – Ты это на что намекаешь?
– А на то, – совершенно спокойно сказал фон Кемпфер, доставая из кармана пилочку и флегматично полируя ей ногти, – что я больше не намерен извлекать из… хм, здесь дамы... сами знаете чего, ваш… отдельный фрагмент и пришивать его обратно.
Каин вздохнул и как-то сразу обмяк:
– Ладно… Но давайте, что ли, позвоним этой Эстер. Все-таки будет хоть какое-то новое лицо среди этих надоевших давно рож. Хм, номер определенно ватиканский.
– Что?!! Сюда? Монахиню?! – простонал Исаак, схватившись за голову, как добропорядочная еврейская мать, сын которой привел в дом пожилую привокзальную синявку с тремя зубами в качестве жены.
– А давайте поедем на нее посмотрим! – хлопнул в ладоши Крусник. – Заодно и над братом поиздеваемся.

*****

Едва орденцы расселись в бронированном лимузине мага, как цыгане в электричке, галдя и препираясь, как тут даже сквозь громкую перепалку Хельги и Касси донесся леденящий душу крик, плавно переходящий в ультразвук:
– Гудериа-а-ан!!!
Все моментально бросились наверх, обуреваемые желанием лично разобраться, в чем дело.
– Плохой пес! Плохой! – орал Кемпфер, хватая превосходящего ростом телохранителя за волосы и тыкая Гудериана носом в нечто, бывшее ранее новенькими хромовыми сапогами мага.
– Что ЭТО??? Что, я тебя спрашиваю!
– Я этого не делал, хозяин! – воскликнул маниакально честный оборотень, хватаясь за сердце.
– А кто?! Может быть Дитрих? – саркастически спросил маг. – Или Зигелинда? Или сам фюрер пришел и сгрыз мои сапоги? Нет, наверное, это Бальтазар Нойман – у него определенно есть мотивы.
– Нужны мне ваши сапоги, – уязвленно пробурчал Василиск, хотя будь у него оказия, он бы не отказал себе в удовольствии сделать магу и такую пакость.
После долгого и нудного разбирательства орденцы загрузились в машину. Кемпфер не разговаривал со своим шофером и озлобленно молчал, поглаживая сидящего на коленях кота. На его ноги были надеты туфли-лодочки Каспара на теплый носок.
Дитрих уныло шмыгнул носом, чувствуя себя окончательно одиноким и потерянным. В замке оставались только куклы Мельхиора и баронесса Скорцени, которая вряд ли могла считаться за человека, способного составить компанию. Сюзанна сидела на излюбленном месте – подоконнике в коридоре, завернувшись в пропитанную машинным маслом куртку. Она курила, пила кофе и думала о нем... О дизельном двигателе с непосредственным впрыском…