Он был благородным маньяком: никогда не насиловал женщин и детей...
Название: «Недостача»
Автор: ваш покорный слуга
Форма: мини, 1 246 словф.
Пейринг/Персонажи: Ганс Гюнше/Рип Ван Винкль, Тубалкаин Альхамбра, Макс Монтана, Люк и Ян Валентайны, упоминается Зорин Блиц.
Категория: гет.
Жанр: юмор.
Рейтинг: R.
Краткое содержание: что такое недостача на складе, и как с ней бороться.
Предупреждения: дешевый водевиль.
Отказ: Все права на Hellsing и его героев принадлежат Хирано Коте. Материальной выгоды от использования не получаю.
читать дальше
Слухи расходились от одного шепотка, словно круги по воде. И надо же было случиться на базе столь неприятному инциденту…
Обыкновенно сдержанный капитан Гюнше ни с того не сего набросился на оберштурмфюрера ван Винкль во время проведения ревизии на вверенном заботам Ганса складе, где пылилась униформа солдат Последнего батальона.
Найденная рыдающей девушка продолжала заливаться горькими слезами, и на все вопросы отвечала крайне туманно: дескать, капитан совершил в ее отношении «противоправные действия с аморальными целями». Только после того, как окончательно вышедший из терпения Монтана пригрозил, что отправит ее на обследование к Доку, вампирша, запинаясь и краснея, все-таки выдавила из себя показания. Оказалось, что сам акт насилия учинен не был, хотя сильное нервное потрясение девица заработала.
– Он меня повалил на мешки с зимним обмундированием и трогал… – сконфуженно сообщила Рип, трагично шмыгая носом, – за всякое…
Пока нервную девушку отпаивали в лазарете успокоительным, самого виновника нашли безмятежно спящим в каптерке на тюках со свежим исподним и тут же призвали к ответу.
– Сама виновата, – пробубнил капитан, пряча лицо в широком воротнике.
С самого утра над его головой щебетал голос надоедливой девицы.
– Итого – китель летний, фельдграу – четыреста восемьдесят пять штук получено по накладной… Сапоги офицерские, хромовые – двадцать пар, – молнией носилась по складу ван Винкль, сверяясь с документами в пухлой папке.
И цифры на бумаге не хотели иметь ничего общего с реальностью.
– Гюнше, у вас недостача на складе, – с укоризной сказала вампирша, почесывая макушку остро заточенным карандашом, и нагнулась, разглядывая номер партии на ящике с обувью.
Под задравшейся полой кителя мелькнула полоска голой кожи и резинка застиранного бельишка. Капитан тяжело вздохнул и уныло уставился на тонкую заголившуюся спину девушки. В его глазах промелькнул красноватый огонек, похожий на искру, стрельнувшую из разворошенных углей.
Рип только испуганно пискнула, когда сильная рука толкнула ее на тюки с проштампованным постельным бельем и тяжелое тело, свирепо сопя, навалилось на нее неподъёмным свинцовым грузом. Цепкие пальцы шарили по ее телу, пытаясь нащупать грудь, до синяков сжимая не самые роскошные формы оберштурмфюрера, сдирая болтающиеся на угловатых бедрах галифе. Рип испуганно зажмурилась и издала великолепный высокочастотный вопль, вибрирующий на одной ноте, словно безумная сирена. Именно он и спас честь относительно юной фройляйн от посягательств невесть с чего взбеленившегося капитана.
Кто был в этом инциденте виноват: то ли календарная весна, то ли тонкая полоска девичьей кожи, пахнущей земляничным мылом, то ли редко выпадающие Гансу увольнительные – непонятно. Но, что бы ни было причиной, неожиданная вспышка гормонов обернулась для капитана грандиозным разносом.
– Это же ваш боевой товарищ! Офицер! Где ваши понятия о чести и дисциплине?! – кипятился Монтана. – Если Док опять испытывает на вас, Гюнше, какую-то дрянь, ему точно не поздоровится! Напугали оберштурмфюрера до икоты – сидит, плачет. Между прочим, она одна у нас работает с документами! Вон, инвентаризация на носу и годовой отчет, а кто его, спрашивается, будет проводить? Я?! Или, может быть, прапорщик Шредингер? А может быть, вы, гаупштурмфюрер?!
Капитан уныло разглядывал носки своих ботинок. На его неподвижном лице не было и тени раскаянья.
– Это было мое последнее предупреждение! – фыркнул Майор. – Вольно! Кругом! Шагом марш в каптерку. Да, и не забудьте извиниться перед оберштурфюрером! Сегодня же, иначе я с вас шкуру спущу!
***
Гюнше с минуту помялся перед дверью и, наконец-то постучав, вошел в маленькую комнатку. Он испытывал смешанное чувство досады и вины, пусть и не слишком осознанной. Старший лейтенант, увидев его, забилась в угол кровати, обняв худые колени. Ее детские плечи мелко вздрагивали, так же как и вздернутый покрасневший носик.
– Извините меня, – с покаянным видом сказал Ганс. – Я не хотел причинить вам вреда.
Ответом ему были сдержанные рыдания и разнесчастные глаза. Огромные, невиданно-синие глаза.
– Ах почему… почему… – покачала головой Рип, вытирая рукавом слезы с горящего заплаканного лица.
– Я не хотел, честно, – буркнул Гюнше, садясь рядом с ней на продавленную койку, истошно скрипнувшую под его весом.
– Вы… вы не хотели? – удивленно переспросила ван Винкль, и ее слова вновь потонули в отчаянных рыданьях.
Совершенно переставший что-либо понимать капитан неловко потрепал ее по руке.
– Вы такой грубый, – опустила глаза оберштурмфюрер, и в ее голосе прозвучал печальный упрек. – Но зачем же так? Будь вы ласковы со мной, я бы сама… – смутилась Рип и едва выдавила последнее слово, буквально вырвав его из себя с корнем, – согласилась…
Его ноздри затрепетали от запаха слез и кожи.
– Я не буду грубым, – пробормотал он, опускаясь на колени перед узкой кроватью.
Глаза Гюнше хитро блеснули хищной желтизной. А все же она была недурна. Ганс даже не подозревал, что есть нечто-то этакое в беззащитности детских плеч, в тонких косолапых ножках. Было что-то дразнящее воображение в тонких жеребячьих ногах, скрытых под тонкой юбкой, в ее веснушках и тонких туго заплетенных косичках. Она была похожа на девочку-подростка с несформировавшейся, едва набухшей грудью, узкими бедрами с трогательно выступающими косточками.
Такие ему были весьма по вкусу.
Ганс пристально разглядывал ее, проводя по телу грубыми мозолистыми руками, раздевая легко, осторожно, будто изучая. Он склонился над притихшей покорной жертвой, обдавая сбившимся дыханием обнажившуюся грудь, касаясь губами, впиваясь, покусывая – пока несильно. Гюнше нетерпеливо зарычал, когда оберштурмфюрер приникла к его губам, отринув робость.
Он развел ее ноги и закинул их на плечи – длинные, гладкие, прохладные даже в такой разжигающий кровь момент. Рип закусила губу и всхлипнула, когда он рывком вошел в ее тело. Гюнше утробно рыкнул, двигаясь так глубоко, как он желал, заламывая и вжимая в простыню ее покорное тело. Снова и снова, грубо, сильно, пока горячая вспышка не ослепила его и не разорвалась краснотой под полуприкрытыми веками.
Он хрипло дышал, обмякнув на ней, неподвижный и тяжелый. А ван Винкль целовала его в липкую от пота шею, в сухие неулыбчивые губы, шепча, будто в бреду что-то неразборчивое и нежное. Она обхватила тощими руками его плечи, буквально вжимая в себя, трепетно, ревниво. Жестом женщины, которая готова вступить в бой со всем миром ради того, кого она любит – мучительно и безответно.
***
За столиком кабаре «Ла Герильяна» кутили четверо мужчин. Заведение было приличное, а девушки – опрятными и не сильно потасканными. Других посетителей не было, поэтому странная четверка вела себя крайне вольно. Они уже изрядно поистратились в иных злачных местах, а теперь сидели в обществе местных сеньорит, потягивая виски и лениво перекидываясь в картишки.
– …и она закрыла недостачу, – засмеялся Ян, от избытка чувств изо всех сил хлопнув ладонью по голой спине блондинки, сидевшей у него на коленях. – Вот каков наш Капитан!
Альгамбра затянулся сигарой и похабно хохотнул. Люк иронично ухмыльнулся поверх бокала.
– Ну уж теперь, Ганс, тебе ни за что от нее не отделаться. Никак, влюбилась девка. Галстуки дарит, – саркастично фыркнул Ян, хотя в его словарном запасе вряд ли значилось слово «сарказм».
Глаза всех присутствующих тут же обратились на хранившего молчание Гюнше: он сидел без пиджака, но в галстуке чудовищной расцветки, аккуратно повязанном на шее. Подле него сидели две ярко размалеванные девицы лет тринадцати, льнувшие к немногословному мужчине, и посему он имел вид крайне самодовольный, как у посла на отдыхе.
Люк Валентайн брезгливо поморщился:
– Мерзость, а не галстук.
– А мне нравится, – безмятежно зевнул капитан, любовно поглаживая ладонью блестящее бордовое безумие, словно пригретую на груди змею. – Он… нарядный.
– Под цвет глаз, – сострил Ян.
– По крайней мере, у него теперь нет проблем, – рассеянно раздавая на троих, пробормотал Люк.
Сидевший напротив Денди ухмыльнулся в усы и снова плеснул себе коньяка:
– Все-таки удачно мы толкнули налево эти пять контейнеров сапог. Местным мафиози тоже нужно во что-то облачать своих молодчиков.
– И пара песо, опять же, при нас, – борясь с отрыжкой, сказал Ян. – А ты, Люк, сколько там нагрел на запчастях и оружии? Узнал бы Монтана – верно, задушил, если не досчитался бы.
– Пятьдесят тысяч, – с нарочитой небрежностью в тоне бросил старший Валентайн.
– А вы слышали, что теперь ревизией будет заниматься Зорин? – злорадно гыгыкнул Ян, приберегший самую приятную новость для брата напоследок.
Лицо Люка приобрело специфическое выражение – как у человека, хлебнувшего уксусной кислоты.
Автор: ваш покорный слуга
Форма: мини, 1 246 словф.
Пейринг/Персонажи: Ганс Гюнше/Рип Ван Винкль, Тубалкаин Альхамбра, Макс Монтана, Люк и Ян Валентайны, упоминается Зорин Блиц.
Категория: гет.
Жанр: юмор.
Рейтинг: R.
Краткое содержание: что такое недостача на складе, и как с ней бороться.
Предупреждения: дешевый водевиль.
Отказ: Все права на Hellsing и его героев принадлежат Хирано Коте. Материальной выгоды от использования не получаю.
читать дальше
Слухи расходились от одного шепотка, словно круги по воде. И надо же было случиться на базе столь неприятному инциденту…
Обыкновенно сдержанный капитан Гюнше ни с того не сего набросился на оберштурмфюрера ван Винкль во время проведения ревизии на вверенном заботам Ганса складе, где пылилась униформа солдат Последнего батальона.
Найденная рыдающей девушка продолжала заливаться горькими слезами, и на все вопросы отвечала крайне туманно: дескать, капитан совершил в ее отношении «противоправные действия с аморальными целями». Только после того, как окончательно вышедший из терпения Монтана пригрозил, что отправит ее на обследование к Доку, вампирша, запинаясь и краснея, все-таки выдавила из себя показания. Оказалось, что сам акт насилия учинен не был, хотя сильное нервное потрясение девица заработала.
– Он меня повалил на мешки с зимним обмундированием и трогал… – сконфуженно сообщила Рип, трагично шмыгая носом, – за всякое…
Пока нервную девушку отпаивали в лазарете успокоительным, самого виновника нашли безмятежно спящим в каптерке на тюках со свежим исподним и тут же призвали к ответу.
– Сама виновата, – пробубнил капитан, пряча лицо в широком воротнике.
С самого утра над его головой щебетал голос надоедливой девицы.
– Итого – китель летний, фельдграу – четыреста восемьдесят пять штук получено по накладной… Сапоги офицерские, хромовые – двадцать пар, – молнией носилась по складу ван Винкль, сверяясь с документами в пухлой папке.
И цифры на бумаге не хотели иметь ничего общего с реальностью.
– Гюнше, у вас недостача на складе, – с укоризной сказала вампирша, почесывая макушку остро заточенным карандашом, и нагнулась, разглядывая номер партии на ящике с обувью.
Под задравшейся полой кителя мелькнула полоска голой кожи и резинка застиранного бельишка. Капитан тяжело вздохнул и уныло уставился на тонкую заголившуюся спину девушки. В его глазах промелькнул красноватый огонек, похожий на искру, стрельнувшую из разворошенных углей.
Рип только испуганно пискнула, когда сильная рука толкнула ее на тюки с проштампованным постельным бельем и тяжелое тело, свирепо сопя, навалилось на нее неподъёмным свинцовым грузом. Цепкие пальцы шарили по ее телу, пытаясь нащупать грудь, до синяков сжимая не самые роскошные формы оберштурмфюрера, сдирая болтающиеся на угловатых бедрах галифе. Рип испуганно зажмурилась и издала великолепный высокочастотный вопль, вибрирующий на одной ноте, словно безумная сирена. Именно он и спас честь относительно юной фройляйн от посягательств невесть с чего взбеленившегося капитана.
Кто был в этом инциденте виноват: то ли календарная весна, то ли тонкая полоска девичьей кожи, пахнущей земляничным мылом, то ли редко выпадающие Гансу увольнительные – непонятно. Но, что бы ни было причиной, неожиданная вспышка гормонов обернулась для капитана грандиозным разносом.
– Это же ваш боевой товарищ! Офицер! Где ваши понятия о чести и дисциплине?! – кипятился Монтана. – Если Док опять испытывает на вас, Гюнше, какую-то дрянь, ему точно не поздоровится! Напугали оберштурмфюрера до икоты – сидит, плачет. Между прочим, она одна у нас работает с документами! Вон, инвентаризация на носу и годовой отчет, а кто его, спрашивается, будет проводить? Я?! Или, может быть, прапорщик Шредингер? А может быть, вы, гаупштурмфюрер?!
Капитан уныло разглядывал носки своих ботинок. На его неподвижном лице не было и тени раскаянья.
– Это было мое последнее предупреждение! – фыркнул Майор. – Вольно! Кругом! Шагом марш в каптерку. Да, и не забудьте извиниться перед оберштурфюрером! Сегодня же, иначе я с вас шкуру спущу!
***
Гюнше с минуту помялся перед дверью и, наконец-то постучав, вошел в маленькую комнатку. Он испытывал смешанное чувство досады и вины, пусть и не слишком осознанной. Старший лейтенант, увидев его, забилась в угол кровати, обняв худые колени. Ее детские плечи мелко вздрагивали, так же как и вздернутый покрасневший носик.
– Извините меня, – с покаянным видом сказал Ганс. – Я не хотел причинить вам вреда.
Ответом ему были сдержанные рыдания и разнесчастные глаза. Огромные, невиданно-синие глаза.
– Ах почему… почему… – покачала головой Рип, вытирая рукавом слезы с горящего заплаканного лица.
– Я не хотел, честно, – буркнул Гюнше, садясь рядом с ней на продавленную койку, истошно скрипнувшую под его весом.
– Вы… вы не хотели? – удивленно переспросила ван Винкль, и ее слова вновь потонули в отчаянных рыданьях.
Совершенно переставший что-либо понимать капитан неловко потрепал ее по руке.
– Вы такой грубый, – опустила глаза оберштурмфюрер, и в ее голосе прозвучал печальный упрек. – Но зачем же так? Будь вы ласковы со мной, я бы сама… – смутилась Рип и едва выдавила последнее слово, буквально вырвав его из себя с корнем, – согласилась…
Его ноздри затрепетали от запаха слез и кожи.
– Я не буду грубым, – пробормотал он, опускаясь на колени перед узкой кроватью.
Глаза Гюнше хитро блеснули хищной желтизной. А все же она была недурна. Ганс даже не подозревал, что есть нечто-то этакое в беззащитности детских плеч, в тонких косолапых ножках. Было что-то дразнящее воображение в тонких жеребячьих ногах, скрытых под тонкой юбкой, в ее веснушках и тонких туго заплетенных косичках. Она была похожа на девочку-подростка с несформировавшейся, едва набухшей грудью, узкими бедрами с трогательно выступающими косточками.
Такие ему были весьма по вкусу.
Ганс пристально разглядывал ее, проводя по телу грубыми мозолистыми руками, раздевая легко, осторожно, будто изучая. Он склонился над притихшей покорной жертвой, обдавая сбившимся дыханием обнажившуюся грудь, касаясь губами, впиваясь, покусывая – пока несильно. Гюнше нетерпеливо зарычал, когда оберштурмфюрер приникла к его губам, отринув робость.
Он развел ее ноги и закинул их на плечи – длинные, гладкие, прохладные даже в такой разжигающий кровь момент. Рип закусила губу и всхлипнула, когда он рывком вошел в ее тело. Гюнше утробно рыкнул, двигаясь так глубоко, как он желал, заламывая и вжимая в простыню ее покорное тело. Снова и снова, грубо, сильно, пока горячая вспышка не ослепила его и не разорвалась краснотой под полуприкрытыми веками.
Он хрипло дышал, обмякнув на ней, неподвижный и тяжелый. А ван Винкль целовала его в липкую от пота шею, в сухие неулыбчивые губы, шепча, будто в бреду что-то неразборчивое и нежное. Она обхватила тощими руками его плечи, буквально вжимая в себя, трепетно, ревниво. Жестом женщины, которая готова вступить в бой со всем миром ради того, кого она любит – мучительно и безответно.
***
За столиком кабаре «Ла Герильяна» кутили четверо мужчин. Заведение было приличное, а девушки – опрятными и не сильно потасканными. Других посетителей не было, поэтому странная четверка вела себя крайне вольно. Они уже изрядно поистратились в иных злачных местах, а теперь сидели в обществе местных сеньорит, потягивая виски и лениво перекидываясь в картишки.
– …и она закрыла недостачу, – засмеялся Ян, от избытка чувств изо всех сил хлопнув ладонью по голой спине блондинки, сидевшей у него на коленях. – Вот каков наш Капитан!
Альгамбра затянулся сигарой и похабно хохотнул. Люк иронично ухмыльнулся поверх бокала.
– Ну уж теперь, Ганс, тебе ни за что от нее не отделаться. Никак, влюбилась девка. Галстуки дарит, – саркастично фыркнул Ян, хотя в его словарном запасе вряд ли значилось слово «сарказм».
Глаза всех присутствующих тут же обратились на хранившего молчание Гюнше: он сидел без пиджака, но в галстуке чудовищной расцветки, аккуратно повязанном на шее. Подле него сидели две ярко размалеванные девицы лет тринадцати, льнувшие к немногословному мужчине, и посему он имел вид крайне самодовольный, как у посла на отдыхе.
Люк Валентайн брезгливо поморщился:
– Мерзость, а не галстук.
– А мне нравится, – безмятежно зевнул капитан, любовно поглаживая ладонью блестящее бордовое безумие, словно пригретую на груди змею. – Он… нарядный.
– Под цвет глаз, – сострил Ян.
– По крайней мере, у него теперь нет проблем, – рассеянно раздавая на троих, пробормотал Люк.
Сидевший напротив Денди ухмыльнулся в усы и снова плеснул себе коньяка:
– Все-таки удачно мы толкнули налево эти пять контейнеров сапог. Местным мафиози тоже нужно во что-то облачать своих молодчиков.
– И пара песо, опять же, при нас, – борясь с отрыжкой, сказал Ян. – А ты, Люк, сколько там нагрел на запчастях и оружии? Узнал бы Монтана – верно, задушил, если не досчитался бы.
– Пятьдесят тысяч, – с нарочитой небрежностью в тоне бросил старший Валентайн.
– А вы слышали, что теперь ревизией будет заниматься Зорин? – злорадно гыгыкнул Ян, приберегший самую приятную новость для брата напоследок.
Лицо Люка приобрело специфическое выражение – как у человека, хлебнувшего уксусной кислоты.